11 марта 2022 г.
Общая тетрадь
№ 1 (84) 2022
Mы наблюдаем классический пример безумия «маленькой победоносной войны», которая в рассматриваемом случае не маленькая и не победоносная. Последствия этой войны, на настоящее время не вполне поддающиеся предсказанию, окажутся исторически важными.
Позволю себе сослаться на профессора Принстонского университета Стивена Коткина, который в своей фундаментальной биографии Сталина описывает имевшую место во время войны беседу между Сталиным и посетившим Москву британским министром иностранных дел Энтони Иденом. Сталин отметил, что Гитлер — гений, но что он не знает, где остановиться. Иден ответил: «А кто знает?» На это Сталин сказал: «Я знаю».
Поистине Сталин знал. Когда в феврале 1940 года Сталин осознал, что существует реальная опасность вмешательства Великобритании и Франции в Зимнюю войну против Финляндии, он согласился на мирные переговоры.
Пусть параллели с безъядерным миром вряд ли уместны при исследовании современных конфликтов, Зимняя война, к удивлению многих финнов, оказалась на редкость актуальна в контексте войны в Украине. Сталин отрицал право Финляндии на существование, недооценил политическую решимость финнов и неверно оценил боевой дух и тактическое мастерство финской армии — тяжелые ошибки, которые Путин повторил в Украине.
Но позвольте вернуться к Сталину и его способности остановиться в обстоятельствах, когда он мог проиграть. Наверное, лучший пример — это блокада Берлина в 1947–1948 гг. Осознав, что американцы и англичане прорвали блокаду эффектным «Берлинским воздушным мостом» («Люфтбрюке»), он снялблокаду. То же относится и к его преемнику Никите Хрущеву, которому пришлось дважды отступать в Берлине. Наиболее актуальным примером является, конечно, кубинский ракетный кризис 1962 г., который поставил мир на грань ядерной войны. Советский руководитель недооценил молодого американского президента, и два года спустя Политбюро ЦК КПСС отправило его на пенсию. Я еще вернусь к политбюро, вернее, к отсутствию института, сопоставимого по полномочиям с политбюро в нынешней России.
Очевидно, что Владимир Путин совершил тяжелые ошибки. Вопервых, в Украине, но также и в отношении реакции Запада.
Недооценку реакции Запада можно объяснить с учетом внутриполитической ситуации в ведущих западных странах. Речь идет о трудностях президента Байдена в достижении своих политических целей. Не следует забывать о катастрофическом уходе американских военных из Афганистана. В Германии избран новый канцлер, которому еще предстоит доказать свою политическую состоятельность. Президенту Франции предстоят выборы. Скандалы сотрясают кабинет британского премьерминистра.
Российская пропаганда изобрела пренебрежительное выражение — «коллективный Запад». Однако находка оказалась гениальной. Пропагандисты нашли правильное слово, описывающее Запад, причем неожиданным образом Запад действительно оказался единодушным и решительным. Умение и решимость американской администрации во взаимодействии с союзниками и партнерами сформировали «коллективный Запад». Американская администрация, рискнув, обнародовала подробную разведывательную информацию о вторжении, которая оказалась точной, как мы теперь знаем. Это потрясло российское руководство, которое тут же принялось все отрицать и даже насмехаться над слухами о «мифической российской угрозе».
Но подлинной катастрофой, конечно же, обернулся неверный анализ ситуации в Украине. Становится все более очевидным, что анализа как такового и не было. Отправить на войну целую российскую армию без надлежащей оценки противника — это преступление. И главнокомандующий дорого за это заплатит.
Что произошло? Есть свидетельства в пользу того, что российское разведывательное сообщество, включая научные круги, пренебрегло так называемыми «украинскими исследованиями», или «украинологией». В России сильны традиции в области синологии и арабистики и, конечно, в изучении западных стран, но России, очевидно, не удалось развить ничего сопоставимого в исследованиях общества бывших советских республик, независимость которых к настоящему времени насчитывает тридцать лет. Британский ученый Джон Лаф в недавней книге «Российская проблема Германии» лаконично отмечает, что Москва признает независимость бывших советских республик, но не их суверенитет, заисключением государств Прибалтики, которые состоят как в ЕС, так и в НАТО. Тем не менее даже это не объясняет и не оправдывает преступное пренебрежение в отношении Украины.
Мы знаем, что политики и государственные деятели творят, но не пишут историю. Летописи — удел историков и предмет академических споров. Речь, конечно, идет и о нарративе, предшествовавшем вторжению России в Украину. Упорные попытки Путина как историка-дилеанта доказать, что украинской нации не существует и что русские и украинцы, а также, конечно, белорусы образуют единый народ, только отягчают совершаемое преступление. То, что говорит президент Путин, лишь доказывает, что это гражданская война в самом трагическом смысле слова. По мнению предстоятеля Украинской православной церкви, до последнего времени остававшейся в составе Московской патриархии, это случай Каина и Авеля.
Президент Зеленский, ежедневно высмеиваемый российскими пропагандистами как невротик и наркоман, являет собой еще один пример чудовищных просчетов России. Здесь вновь напрашивается сравнениес советско-финской войной. Советское руководство не только ставило под сомнение право Финляндии на независимое существование, но и именовало финское правительство, в частности, маршала Маннергейма и президента Рюти, правящей кликой. Российская пропаганда по сей день не признает, что идет война, и продолжает называть украинское правительство «киевским режимом» или «хунтой».
Я нередко смотрю российские теленовости и привычен к кадрам постоянных военных маневров с колоннами танков, атакующими истребителями и потоком новых систем вооружения, поставляемых армии. Особенно запоминаются, конечно, заявления о модернизации российских ядерных сил. Но сегодня в грязи украинских равнин застряла вовсе не могучая армия мотивированных солдат под командованием знающих, компетентных офицеров. Позвольте вновь вернуться к Зимней войне 1939–1940 гг. Значимость той кампании, того, если угодно, финского примечания к мировой истории состоит в том, что война открыла глаза Сталину и ввела в заблуждение Гитлера.
Даже если главнокомандующий в конце концов отдаст приказ обратить украинские города в руины, подобно Алеппо в Сирии или Грозному в 1995 году, военная катастрофа останется фактом и полетят головы.
Помимо политических и военных ошибок, допущенных Кремлем, следует отметить экономические и технологические просчеты, грозящие разрушением российской экономики. Россию несколько раз предупреждали, что санкции будут беспрецедентными. Санкции против российского Центробанка поразили сердце финансовой системы. К чести российской экономики и несмотря на ее растущее огосударствление, в финансовых и экономических ведомствах заседают не шарлатаны. Напротив, и министерством финансов, и Центральным банком управляют профессионалы с западным образованием. Председатель Центробанка, сидя в конце длинного стола напротив президента Путина, с мрачным, непроницаемым выражением лица выслушала новость о том, что страна вступает в войну. Эльвира Набиуллина была одета в черное и не надела ни одну из своих характерных брошей, посредством которых она, согласно выработанному личному стилю, передает «настроения Центрального банка». «Экономический блок», весьма вероятно, оставался в неведении относительно военных планов и был обманут самым бессо-вестным образом.
Изоляция России и ее собственные шаги по самоизоляции рано или поздно заведут страну в тупик и, возможно, вызовут дефолт. Позвольте отметить и четвертую ошибку в решении Путина о вторжении в Украину, а именно, пренебрежение технологическими последствиями. Россия — довольно передовое и во многих отраслях современное общество. Инновационные цифровые технологии используются и распространены повсеместно. Лучшим примером служит российский банковский сектор и его крупнейший участник Сбербанк, который во многомзависит от американских технологий. Россия — это не Советский Союз; это открытое общество, зависящее от внешней торговли и современных технологий. Отсутствие западных запчастей и комплектующих уже поставило в сложнейшее положение весь российский коммерческий авиапарк, состоящий в значительной степени из самолетов производства Boeing и Airbus. Даже культовый советский производитель автомобилей «Лада», корнями уходящий в итальянский Fiat 1970-х гг., собирается закрыть производство изза нехватки комплектующих. Экономика просто не может пережить закрытые границы. Растущая инфляция и товарный дефицит станут потрясением для российского общества.
Остаются классические русские вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?».
Относительно того, что делать, сомнений быть не может. Остановить войну и начать переговоры с «киевским режимом», так как Украина не капитулирует. Для этого, вероятно, потребуется посредник. Самовосприятие России и ее статус ядерной сверхдержавы не допускают иных равных партнеров, кроме Соединенных Штатов. И все же кто, кроме Вашингтона, мог бы убедить Кремль в необходимости мирного соглашения? Мне представляется, что единственный глава государства, к советам которого Путин не может не прислушаться, — это Си Цзиньпин. Могут ли в посреднических усилиях принять участие и европейские лидеры? Этого я не знаю.
А вот и принципиальный вопрос: кто виноват? Никогда бы не подумал, что буду скучать по политбюро. Ведь сегодня в России нет политической организации, которая могла бы призвать к ответственности президента и главнокомандующего.
Перевод с английского Марка Дадяна
